Саммит Николя Саркози по вопросам финансового кризиса вряд ли даст результат ("The Times", Великобритания)
Сначала собственные интересы, а уж интересы Европы потом. Вернее, никогда

Бронвен Мэддокс (Bronwen Maddox), 03 октября 2008

Освободить заложников из плена сомалийских пиратов, выступить посредником в достижении мира с Россией, даже убедить Европу задействовать больше вертолетов в совместных военных усилиях. У всех этих проектов, продвижением которых на протяжении двух последних месяцев столь деятельно занимается Николя Саркози, гораздо больше шансов на успех, чем у его плана проведения субботнего саммита с целью выработки общеевропейского ответа на финансовый кризис.

Французский президент пригласил в Париж только лидеров Британии, Германии и Италии. И все равно, даже среди этих стран существуют острые противоречия в подходах, в связи с чем его стремление последовать примеру США с их мощным ответом на кризис выглядит глупо. И это естественно. Президент Европейского центрального банка Жан Клод Трише (Jean- Claude Trichet) отверг это устремление Саркози, отметив: 'Мы в Европе действуем в рамках системы, которая не является политической федерацией. У нас нет федерального бюджета, поэтому идея о том, что мы можем поступить так же, как поступили на другой стороне Атлантики, не укладывается в структуру Европы'.

Ни одно европейское государство не будет использовать деньги своих налогоплательщиков, чтобы спасти банки других стран. Они также вряд ли согласятся на усиление общего регулирования. Внезапное решение Ирландии обеспечить гарантии всех банковских вкладов уничтожило любые возможные шансы на введение такого регулирования. Данный шаг, которому мало кто захочет последовать, превращает в бессмыслицу разговоры о 'игре с равными возможностями' - этой вечной цели европейской политики конкуренции.
Трише прав, но это не заставит Саркози отменить в высшей степени драматичную встречу. Во время шестимесячного председательства Франции в Евросоюзе потрясений было более чем достаточно. Это и российско-грузинский конфликт, и сегодняшний паралич финансовых рынков. Освобождение французскими военными заложников, взятых в плен пиратами, укрепило репутацию Саркози. Повысили ее и посреднические действия французского президента по достижению несовершенного соглашения о прекращении огня в Южной Осетии, несмотря на оскорбительное отношение к этому договору со стороны Москвы. Он мог бы добиться больших успехов в выработке общеевропейской позиции по оборонным вопросам, нежели по финансовым.

Поразительный момент в негативном отношении к программе спасения банков США заключается в том, что такое отношение демонстрирует возмущение обывателей действиями Уолл-стрит. 700 миллиардов долларов на программу помощи - это сумма того же порядка, что было потрачено Соединенными Штатами на войну в Ираке. Эта война также стоила жизни четырем с лишним тысячам американских военнослужащих. Но своих целей и возложенных на нее надежд она не достигла и не оправдала, хотя масштабы насилия в стране сегодня сократились. Хотя администрация Буша сейчас крайне непопулярна, она пользовалась поддержкой американцев - и Конгресса - удивительно долго. Люди готовы были поверить заявлениям Буша о том, что война - это необходимый ответ врагам Соединенных Штатов. Сравните это с мгновенной и автоматической реакцией Конгресса сегодня, когда он заявляет, что американские налогоплательщики не должны спасать банкиров.

В Европе возвышенными заявлениями о коллективных усилиях никого не проймешь. А вот призывы Саркози к европейским государствам предоставить больше вертолетов, помочь в защите кораблей от сомалийских пиратов и послать наблюдателей на территорию Грузии - это вполне конкретные планы, которые действительно могут быть реализованы. Сегодня европейские государства бдительно относятся к угрозам со стороны России, хотя у них совершенно разные мысли по поводу того, что следует делать.

Европа может найти гораздо больше взаимопонимания в своем отношении к России, нежели к финансам. А что касается финансов, то мы реакцию европейских стран уже видели: сначала собственные интересы, а уж интересы Европы потом. Вернее, никогда.